Петь — значит жить


«Петь — значит жить»

Концерт памяти Клавдии Шульженко

Концерт, посвященный Клавдии Шульженко

Большой зал
29 мая, 2013 год

Александр Авдеев
Надежда Алябьева
Виктор Бурцев
Надежда Пикуль
Виктория Прохорова
Анна Сидоренко
Ольга Тарабарова
Ольга Чекаданова
Инструментальный ансамбль Олега Овчаренко

Концерт солистов курской государственной филармонии в рамках проекта «Легенды советской эстрады», посвященный творчеству эстрадной певицы, артистки театра и кино, народной артистки СССР Клавдии Ивановны Шульженко.

Клавдия Ивановна Шульженко никогда не скрывала свой возраст, но и ни разу не ответила на этот вопрос. Мне столько, на сколько я выгляжу, немного смущенно отвечала она. Не будем и мы говорить о возрасте. Она пела, говорила, шептала любовные признания. Была раба любви и ее госпожа. Она превозносила это великое и таинственное чувство и смеялась над ним. Была отвергнута, брошена, забыта и снова счастлива, желанна, любима. Она утверждала, что любви все возрасты покорны. И заставляла безоговорочно верить этому

Клавдия росла в музыкальной семье, но несмотря на свою увлеченность театром и песнями, юная Клава Шульженко тогда и не помышляла связать себя с песенным искусством, и если бы не родители, которые решили отдать ее в обучение к профессору Харьковской консерватории Никите Леонтьевичу Чемизову, вероятнее всего, Шульженко никогда бы не пошла по музыкальной части. Именно Чемизов раскрыл ей глаза на ее талант, сказав однажды: «Ты счастливая, у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его». Существенный поворот в судьбе Шульженко произошел в 1924 году, после встречи с известной оперной певицей Лидией Липковской. В том году Липковская приехала с гастролями в Харьков, и, побывав на ее концерте, Шульженко пришла в восторг от ее таланта. На следующий день после концерта Клава набралась смелости и пришла к Липковской в гостиницу. Послушав несколько песен в исполнении нашей героини, певица сказала: Вам нужен свой репертуар, соответствующий вашему дарованию…" Эти слова окрылили Шульженко, и она загорелась идеей создать для себя настоящую песенную программу. Но как это сделать? И тут ей помог случай. В один из дней к ней в театр пришел молодой человек и представился поэтом Павлом Германом. Он сообщил, что у него написано несколько новых песен, и он предлагает их исполнить Шульженко. Среди них были: «Записка», «Не жалею», «Настанет день». Наша героиня согласилась

Поистине народной певица стала в годы Великой Отечественной войны. Добровольно вступив в ряды действующей армии, Шульженко стала солисткой фронтового джаз-оркестра Ленинградского военного округа. Этому ансамблю вместе с Клавдией Шульженко и ее мужем артистом Коралли было суждено войти в историю героической обороны Ленинграда. Для защитников блокадного Ленинграда в самый трудный первый год окружения Клавдия Ивановна дала более пятисот концертов, помогая людям своими песнями выстоять и поверить в победу. Ей приходилось выступать в окопах и под бомбами, жизнь Шульженко не раз подвергалась опасности. Певица позже рассказывала: «Мы выступали на аэродромах, на железнодорожных платформах, в госпиталях, в цехах заводов, в сараях и палатках, на льду, припорошенном снегом, на Дороге жизни. Концерты часто прерывались вражескими атаками. Наш автобус был изрешечен пулями и осколками. К месту, где предстояло выступать, мы порой пробирались под обстрелом, перебежками. Двое музыкантов наших умерли от голода. Дело было в блокадном Ленинграде — что уж тут рассказывать. Не пристало жаловаться тем, кто все-таки выжил».

В 1943 году состоялись триумфальные гастроли Шульженко по Кавказу и Средней Азии. Вместе с джаз-ансамблем она побывала в Тбилиси, Ереване, Грозном, Баку, Красноводске, Ташкенте и других городах. К концу года было подсчитано, что ансамбль установил своеобразный рекорд — дал 253 концерта. За эти гастроли певица вскоре была награждена боевым орденом — Красной Звезды. И в это тяжелое для советского народа время Клавдия Шульженко пела о любви.

Именно в это время стала всенародно любимой песня в ее исполнении «Синий платочек». Новые слова к песне написал военный журналист Михаил Максимов. «Если вам понравится, может быть, споете?» — спросил он. В тот же день после одной-единственной репетиции Шульженко отдала песню на суд слушателей. Шел 1942 год. «Приговор» был единодушным — повторить! И, пожалуй, не было потом ни одного концерта, где бы ни звучало это требование. Песня попала в точку.

Она всю жизнь боролась с самым абсурдным из возможных обвинений в свой адрес. Ей, женственной, романтичной, запрещали быть женщиной на сцене. И упрекали за репертуар, якобы не нужный советскому зрителю. Шульженко стали забывать. И она пишет письмо Ворошилову, что так невозможно работать и пусть ей дадут другую работу. Это снизило накал, но ей предложили компромисс — в концерте должно звучать несколько идеологических песен. Шульженко согласилась, и на нотах ее репертуара появилась печать: разрешено к исполнению только Клавдией Шульженко. Теперь она могла петь свои любимые песни.

Шульженко не пользовалась особым расположением партийного руководства страны, и ей были запрещены заграничные гастрольные поездки. Она одной из первых в стране осмелилась носить брюки, и особое неудовлетворение вызвал тот факт, что она использовала их в концертном костюме. Не ладились отношения Шульженко с министром культуры Фурцевой. Однажды Шульженко нужно было встретиться с Екатериной Фурцевой, но эта встреча долгое время не могла состояться из-за занятости министра. Наконец, Фурцева назначила певице время для встречи. В назначенный день Шульженко явилась в приемную министра, однако министра на месте не оказалось. «Екатерина Алексеевна будет с минуты на минуту», — сообщила певице секретарша. Шульженко пришлось долго ждать. Другие посетители в таких случаях стоически терпели ожидание, или, извиняясь, уходили. Шульженко поступила иначе. Обращаясь к секретарше, сказала: «Пожалуйста, передайте министру, что она дурно воспитана…» И удалилась из приемной. Через несколько лет правительство решило наградить певицу за ее многолетний труд на эстраде орденом Ленина. Однако было решено устроить церемонию награждения не в Кремле, а в здании Моссовета, о чем Шульженок заранее сообщили по телефону. Шульженко ответила: «Только что я сшила для себя новое красивое платье. И если я достойна высокой награды, то эта награда должна быть достойно мне преподнесена! Иначе ваша железка мне не нужна». И повесила трубку. Лишь во время руководства Брежнева она стала народной артисткой СССР, получила орден Ленина и новую квартиру в центре Москвы. Это случилось после того, как она была приглашена на Малую землю, где собрались участники легендарного сражения под Новороссийском. Среди этих участников был Леонид Брежнев. Во время беседы присутствующих возник импровизированный концерт, и Брежнев попросил: «Клавдия Ивановна, спойте наши любимые военные песни». Певица согласилась. Едва она спела одну песню, как Брежнев сразу попросил вторую — «Записку», которая была одной из его любимых.

Однажды во время войны, она пела в морском госпитале недалеко от Новороссийска, где среди раненых был экипаж торпедного катера. Во время боя все члены его экипажа или погибли, или были ранены. Только 13-летний юнга Валентин Лялин чудом остался невредим, и став за руль, довёл катер до родного берега. На концерт моряки принесли забинтованного с ног до головы командира катера Андрея Чернова. Когда концерт закончился, он протянул в сторону Шульженко забинтованные руки. Она поначалу не могла понять этот жест, и тогда к ней подбежал Лялин, взволнованно сказав, что командир просит исполнить свою любимую песню. Шульженко запела «Руки», не пытаясь сдержать слёз. А когда в апреле 1975 года Шульженко была приглашена на съемки передачи «Голубой огонек», её ждал сюрприз, который она потом называла одним из счастливейших моментов в своей жизни. Перед съёмками эпизода с её участием Шульженко указали на группу мужчин, сидевших за дальним столиком, и Клавдия Ивановна узнала возмужавшего Валентина Лялина. Рядом с ним сидели со звездой Героя Советского Союза седовласый Андрей Чернов и все оставшиеся в живых члены экипажа героического катера. Певица расплакалась, подошла к ним, каждого обняла, поцеловала, а затем, глядя на Чернова, запела: «Руки — вы словно две большие птицы…».

В 1948 году в жизни Шульженко наступил тяжелый период. Для того, чтобы спеть песню на зрителя, на нотах должна стоять печать реперткома. В списке произведений, запрещенных реперткомом первыми значились ее любимые «Руки». Стихи написал Лебедев — Кумач, под впечатлением одной из встреч с Шульженко, написал на салфетке, которую Клавдия хранила много лет, а когда на стихи была написана музыка, он просил не упоминать его имя, флагман советской массовой песни стеснялся этих стихов. И несколько лет Шульженко молчала о его авторстве.

Клавдия Шульженко пела о любви, она жила любовью, и не уставала повторять: как важно, чтобы в зале было не тысяча зрителей, а тысяча один.

Поделиться:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *